ЕЗДА ВЪ ОСТРОВЪ ЛЮБВИ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
КЪ ЛИЦИДЕ.
Я за справедливое нахожу, любезный мои ЛІЦІДА, чтобъ вамъ известiе учинить о мне, и по отсутствованiи такожде чрезъ целый годъ дабы наконецъ васъ свободить отъ нетерпеливнаго безпокойства, въ которое васъ привело безъизвестiе о моемъ состоянiи. Я во многихъ перебывалъ чюжестранныхъ краяхъ отъ того времяни, какъ я съ вами разлучился, Но не можно мне васъ уверишь въ состоянiи, въ которомъ я ныне нахожусь, что будуль я доволно иметь силы къ описанiю вамъ моего пути. Сiе еще умножитъ настоящее мое нещастiе, ежели мне надобно будетъ возновить въ памяти моей то, которое уже прошло, и такъ же сiе не имеетъ какъ возрастить мою болезнь, ежели мне надлежитъ мыслить о оныхъ роскошахъ, отъ которыхъ мне неосталось какъ горкое токмовоспоминовенiе. Однако я уповаю что сiе мне имеетъ быть къ великому моему утешенiю, ежели я учиню вамъ наилучшему отъ моихъ друговъ веденiе о моихъ печалехъ, и о моихъ веселiяхъ: ибо печалная жалоба немалую чинитъ пользу злочастнымъ. Тогоради я имею позабыть всю скорбь розсказывая вамъ мою Гiсторiю, и хотя на малое время, однако потщуся такожъ перестать частыя и глубокiя испускать воздыханiя.
Душа моя, спрячь всю мою скорбь хоть на время,
умальте, мои очи, слезныхъ потокъ бремя;
Перестань жаловаться на нещастье, мои гласъ;
позабудь, и ты сердце, кручину на малъ часъ.
Знаю что вы въ нещасти, и то чрезъ жестоту,
варварской и несклонной судбины въ долготу.
Будьте въ малой роскоши, хоть и все постыли,
и помните что долго вы щастливы были.
Уже тому целый годъ, какъ вы сами ведаете, отнележея селъ въ карабль на Окiане со многими лицами всякаго возраста и всякаго чина, изъ которыхъ многiя были забiяки, и поехалъ въ одну землю, которая называется РОСКОШЬ.
Наше плаванiе тихое весма было чрезъ многiя дни, но когда мы хотели пристать къ одному острову, где мы думали отдохнуть и повеселиться, тогда встала превеликая буря, и ветръ такъ силнои, что онъ насъ бросилъ съ великою наглостiю къ другому берегу на противъ того, на которой мы хотели выпили. Насъ тамъ било чрезъ четыри или пять часовъ, но потомъ оная буря затихла, и Солнце появилось на Небе такъ красно, что оно таково никогда небывало; А мы нашлися близко одного острова, у котораго берега украшены были очюнь прекрасными садами. Мы возъимели тотчасъ любопытство, чтобъ намъ ведать, какъ оной островъ называется; а по щасшiю нашолся одiнъ человекъ въ нашемъ карабле, которой бывалъ въ томъ острове, и оной намъ следующее сказалъ:
Насъ близко теперь держитъ при себе Афрiка,
около местъ прекрасныхъ моря Атлантика.
А сеи островъ есть ЛЮБВИ, и такъ онъ зовется,
куды всякой человекъ въ свое время шлется.
дабы видеть сеи островъ, волили быть странны.
Здесь на земли со времямъ все что ужъ нибыло,
то въ сихъ местахъ имело желанiе мило.
Разно сухой путь сюды ведетъ также водный,
и отъ всехъ странъ въ сеи островъ есть входъ пресвободныи.
Стать, любовность, прикраса, прiязнь съ красотою.
имеютъ все пристани сiя за собою.
И привлекая всяка чрезъ любовны средства,
нiкто ихъ не убегнетъ вышедчи изъ детства.
Когда оной человекъ намъ сказывалъ сiе, мы въ то время часъ отъ часу все ближе подъежжали къ оному острову. А когда онъ пересталъ говорить, тогда уже мы близко его такъ были, что мы могли все видеть въ немъ безъ всякой трудности.
Въ семъ месте море не лихо,
какъ бы самой малой потокъ.
А пресладкiй Зефiръ тихо,
дыша отъ воды не высокъ
Чинитъ шумъ прiятной весма
во игранiи съ волнами.
И можно сказать что сама,
тамъ покоится съ вещами
Натура, дая всемъ покои.
Чрезъ себя прекрасный брегъ тои.
и хотя чрезъ многи леты,
Но всегда не увядаютъ;
розы, тюлипы, жесмины
Благовонность испускаютъ,
ольеты, также и крины.
Правда, что нетъ во всемъ
свете сихъ цветовъ лучше и краше;
Но въ томъ месте въ самомъ лете,
не на нихъ зритъ око наше.
Правда, что по всему тому берегу видитъ премножество изрядныхъ дiковiнокъ, красоты, прiязни, прикрасы, и стати все вместе тамъ гуляютъ. Но одно сiе меня очюнь во удивленiе привело, когда я увиделъ, что престарелыя и нехорошiя следовали за темижъ веселiями. Оной помянутой человекъ, которой намъ сказалъ имя тому острову, приметивъ во мне мое удивленiе такъ мне началъ говорить:
Купiдъ чрезъ свои стрелы ранитъ человековъ,
и понежъ онъ есть всехъ царей силнеишiи.
Признанъ въ небе, на земли, въ мори, отъ всехъ вековъ.
подъ разнымъ видомъ тоиже свои старейшiй
Даетъ законъ, и часто для отмщенья скора
надъ безпристрастнымъ ко всемъ женскимъ лицамъ
Употребляетъ своей силой безъ разбора,
давъ его сердце не краснымъ девицамъ.
у которыхъ она затмевала ясность чрезъ блистанiе прекраснаго своего лица; и я вамъ признаваюсь, что она меня тотъчасъ въ восхищенiе привела.
Ибо она имела все что ЮНОСТЬ слична
имеетъ, и разслабить чемъ сердце обычна.
Зракъ весма свежiй, краску, велiчество сладко,
а белизну румянну, лице также гладко.
Розъ и лилеи при груде смешенье любимо,
нудило здаться очамъ ея не обходимо.
Между темъ мы увидели съ десять или съ двенатцать малыхъ стружковъ, которыя отвалили отъ берегу. Оныя стружки все были украшены благовонными цветами: Снасти все на нихъ имелись толковыя разныхъ красокъ, и премножество маленкихъ Купiдiнчиковъ въ весла гребло. Зефiры, которыя около ихъ летая веяли, и которыя своимъ сладкiмъ благоуханiемъ вместе съ онымъ происходящимъ отъ цветовъ непрестанно въ нихъ дуя, наполняли воздухъ благовонiемъ всепрiятнеишимъ; И тако сему маленкому флоту помогали плыть въ тишине. Когда сеи флотикъ приплылъ къ нашему караблю, тогда тотчасъ мы услышали концертъ удивителнои на многихъ iнструментахъ, при которыхъ превесма хорошiя голоса пели следующiя речи:
Все хотящiя съ желанiемъ полнымъ
насладиться здесь въ животе радости,
Приставайте къ намъ съ сердцемъ вселюбовнымъ:
безъ ЛЮБВИ нету никакои сладости.
Въ тожъ самое время Зефiры летая около насъ подавали намъ свои руки, и чрезъ свои сладкой усмехъ казались что они насъ просили, дабы намъ следоватьза ними, все сiя восхитительныя диковинки такъ меня обворожили, что я сталъ-быть весь вне себя. Желанiе гарячее, которое я имелъ, дабы мне увидется съ оною покланяемою красотою, которую я виделъ, и которая меня въ восхищенiе привела, такъ же въ самой тотъ часъ незнаю что иное, которое уже засело въ моемъ сердце, принудили меня намеренiе воспрiять чтобъ мне побывать въ томъ острове. И тако я подалъ мои руки, а Зефiры тотъ часъ меня подхвативъ посадили въ одинъ изъ техъ стружковъ, въ которой купiдiнчики меня приняли со многимъ засвидетелствованiемъ дружбы.
Многiя изъ техъ, которыя были со мной на карабле, следовали за мною, также и многiя нагломъ же карабле несходя остались, и которыя смеялись надъ нами. Я очюнь удивлялся ихъ жестоте, съ которою они намъ кричали въ следъ въ смехе:
Ступайте, дружки, скоро, ищите веселья
что ЛЮБОВЬ вамъ вдохнула.
Вы намъ розскажете все по томъ отъ безделья;
толкобъ смерть васъ несдула!
Между темъ мы плыли съ музыкой играющей и поющей, а всякъ изъ насъ имелъ на голове венцы изъ цветовъ сплетенныя. И по краткомъ времяни пристали мы къ берегу того острова.
Пристающихъ къ земли той единъ Богъ любезный.
РАЗУМЪ, что имать очи живы, прозорливы,
гласомъ громкимъ идущихъ и речьми учтивы
Остановляетъ; стоя при самомъ томъ входе
запрещаетъ дорогу, кричитъ что есть годе:
НО ЧЮВСТВІЯ его зракъ незрятъ ослепленны.
и будучи единъ онъ съ недруги смертелны
Неможетъ биться, тако никто его гласа не слушаетъ,
и всякъ тамъ идетъ безъ опаса.
Такимже способомъ и я прошолъ оной РАЗУМЪ неслушая его речей и здравыхъ советовъ, и потомъ побежалъ я свеликою нетерпеливостiю къ тому месту, на которомъ я виделъ оную прекрасную девицу, для которыя вознамерился я ехать въ островъ ЛЮБВИ; а тамъ отъ некоторыхъ я уведомился, что еи имя AMІHTA. Но когда уже я былъ почти при ней, тогда нечаянно единъ человекъ, которой неотлучался отъ нея, весма устрашилъ меня единымъ токмо своимъ взглядомъ. Оной былъ высокаго возраста, и лица хорошаго, но очюнь казался постояненъ и важенъ. Очи его весна были небыстры, взглядъ зело умильной; а смотря на меня держалъ онъ свои перстъ указателей на своихъ устахъ. Одна девица всегда за нимъ следовала, и которая ступала по своимъ самымъ стопамъ. Оная чинила равныя и подобныя ему телодвиженiя, также и поступь имела слово въ слово какъ и онъ озираяся непрестанно около себя. Единъ купiдинчикъ, которой отъ тоговремяни присталъ ко мне, чтобъ за мной ему следовать всюду въ моемъ пути, и дабы мне розсказывать все что надобно, тогда говорилъ мне тако:
Сеи, что ты видитъ такъ важна,
названъ отъ всехъ ПОЧТЕНІЕ;
Мать его есть ЛЮБОВЬ кажнэ,
отецъ, само ЛЮБЛЕНІЕ.
Много друговъ онъ имеетъ
при дворе семъ августейшемъ.
А кто ему неумеетъ
угождать, то тотъ во злейшемъ
Нещастiи остается
Буде въ милости иметься
его хочетъ, то словъ ясныхъ
Мало употреблять треба:
а лучше при немъ все молчать,
Глазы, хоть бы были съ неба,
такъ же ничего несмечать.
Сiяжъ, что видитъ, другая,
котора есть при немъ всегда,
ПРЕДОСТОРОЖНОСТЬ драгая.
любовникъ безъ неи никогда
Щастливымъ себя ненаидетъ.
а во своей жаркой страсти
СЪ ПРЕДОСТОРОЖНОСТЬЮ зайдетъ
куды хочетъ безъ напасти.
Будучи наученъ отъ такъ добраго и искуснаго наставника я учинилъ великои и учтивой поклонъ ПОЧТЕНІЮ и ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ, и просилъ ихъ, дабы они изволили казать комне свою милость, которую они мне посулили очюнь охотно. Потомъ я подступилъ ближе весь дрожжя къ оной прекрасной девицъ, которая меня усладила, прося ея дабы она изволила благосклонно принять мою услугу въ томъ, что я желаю иметь честь ея подъ руку весть. На сiе хотя она мне соизволила, но очюнь съ великою спесью, и поговоривши со мной чрезъ несколькое время о томъ о другомъ, тотъ часъ меня покинула.
И понеже ночь уже наступала, того ради оной купiдонъ мои проводникъ привелъ меня въ одно местечко, где мы очюнь худо ночь препроводили. Оное местечко называется БЕЗПОКОИНОСТЬ, имянемъ своея помещицы, къ которой мы непреминули итти на поклонъ. Я признаваюсь, что мне очюнь трудно вамъ описать оную госпожю какова она собой: ибо она неможепiъ быть долгое время на одномъ месте. Въ одномъ мгновенiи ока видитъ ея стоящую, и тотъ часъ потомъ лежащую. Иногда она ступаетъ очюнь тихо, а иногда такъ скоро, что неможно никакъ за неи следовать. Сказываютъ другiя, что она никогда неспитъ, и то можетъ быть что правда, понеже она очюнь суха и бледна. Я ея нашолъ весма неубрану, волосы у нея все распущены, а наипаче по челу безъ разбору лежатъ: по тому что она его третъ часто. А когда я еи поклоны мои чинилъ и речь, она ничего того невидала, не примечала и неслушала.
Отъ сея госпожи вышедъ легъ я на постелю, на которой немогъ я спать: ибо тамъ оная прекрасная девица, которая меня усладила, присутствуя всегда въ моей мысли подала мне причину учинить следующее разсужденiе:
Что бы я ныне ни вещалъ,
но словомъ вздохи мешаютъ;
мысли, где сердце, незнаютъ.
Не тыль, AMІНТА, то скрала?
я невидявъ твою младость,
Съ самого жизни начала
неимелъ такову слобость.
На завтрее я всталъ очюнь рано; а купiдонъ, которой за мной всюду следовалъ, привелъ меня въ другое местечко, которое называется МАЛЫЯ ПРИСЛУГИ. Я великую разность нашолъ между симъ местечкомъ и БЕЗПОКОИНОСТІЮ; но по моему мненiю во всемъ томъ краю сего веселяе нетъ места. Тутъ весь дворъ ЛЮБВИ часто въ красные дни препровождаетъ радостно свое время.
Туды на всякъ день любовники спешно
сходятся многи весма безпомешно,
Дабы посмотреть любви на причину,
тоесть на свою красную едину.
Съ утра до ночи тамо пребываютъ,
о любви одной токмо помышляютъ.
Все тамо домы украшены цветы,
все и жители богато одеты.
Все тамъ смеется/ все въ радости зрится,
все тамъ нравится, всему умъ дивится.
Танцы и песни; пиры и музыка
невпускаютъ скорбь до своего лика.
и всякъ угрюмой чинитъ веселъ скоки.
Всякъ скупой сыплетъ сокровище волно.
всякъ молчаливый говоритъ довольно.
Всякой безумной быватъ многоумнымъ,
сладкiя музы поютъ гласомъ шумнымъ.
На конецъ всякой со тщанiемъ чинитъ,
что лучше девамъ ко веселiю мнитъ.
Но правде можно сказать, что тамъ другова ничего не видно, какъ то я ко что везде любовныя потехи. Чистота, богатой уборъ, снизходителство, угожденiе, девичьи игры., веселье, и разговоры сладкiя никогда не отлучаются отъ сего места, но и все съ пристойностiю удивителною тамъ чинится. Пришедъ туды ощутилъ я въ себе духъ веселой и смышленъ къ изобретенiю потехъ, чрезъ которыя бы мне можно было угодить моей АМИНТЕ.
Съ симъ намеренiемъ нарядяся по щоголски и богато прибылъ я съ моимъ Купiдiномъ къ неи въ такъ великомъ удоволствованiи сердца, что я никогда еще отъ моея жизни такова неимелъ. Но оттуду надлежало паки мне возвратiться спать въ БЕЗПОКОИНОСТЪ: по тому что нетъ постоялыхъ домовъ въ МАЛЫХЪ ПРИСЛУГАХЪ. И тако нетерпеливность, дабы мне еще видеть АМИНТУ, учинила, что я почти всю безъ сна пробылъ и въ ту ночь, въ которой я не заснулъ какъ на часъ места, и въ семъ усыпленiи виделся мне прiятной и сладкой сонъ.
Виделось мне, кабы тая
въ моихъ прекрасная дева
Умре рукахъ вся нагая,
не чиня ни мала зева.
* * *
Но смерть какъ гибель напрасну видя,
ту въ миръ возвратила
Въ тысячю разъ паче красну;
а за плачь меня журила.
* * *
Я виделъ что ясны очи
ея на меня гледели,
и ни мало не съ мертвели.
* * *
Ахъ! вскричалъ я велегласно,
схвативши ея рукою
Какъ бы то на яву власно:
васъ было, МИЛА, косою
* * *
Ссечь жестока смерть дерзнула!
Охъ! и мне бы неминовать
Колибъ вечно вы уснула!
потомъ я сталъ ту обнимать.
* * *
Я узналъ какъ пробудился,
что то есть насмешка срезы.
Симъ паче я огорчился
многи проливая слезы.
* * *
На другой день я возвратился весма рано въ МАЛЫЯ ПРИСЛУГИ, и былъ я тамъ прiнятъ отчасу лучше Аминтою, только что по ночамъ въ БЕЗПОКОЙНОСТИ я мучился. Но по несколкомъ времяни, когда я все учинилъ, что я могъ, ко угожденiю АМИНТЕ, тогда въ одинъ изъ техъ дней переехала она въ другое местечко, которое называютъ, ДОБРОЙ ПРІЕМЪ. Симъ имянемъ помещикъ того места называется. Сеи господинъ безмерно учтивъ и обходителенъ, которои допускаетъ до себя весма человеколюбно, и принимаетъ всякаго прiятелски. Обыватели того места также весма учтивы. АМИНТА следуя примеру другихъ тамъ меня надчаянiе мое благосклонно изволила принять, и чрезъ то мне подала прiчiну верiть, что еи не непрiятно было меня видеть.
Купидонъ мои приметивъ сiе привелъ меня начевать въ НАДЕЖДУ городъ зело великои, красной, словущеи и многолюдной: Потому что отъ всехъ сторонъ много туды прiезжаетъ народу. Превеликая часть того города создана на песке и безъ основанiя, чего ради часто оной въ прахъ разваливается. Другая его чаешь очюнь твердо основана, и почитай всегда во своей целости пребываетъ. Сеи городъ стоитъ при реке, которая называется ПPEТЕНЦІА, имеетъ она свои истокъ въ горе темъ же имянемъ называемой близко НАДЕЖДЫ. Оная река хотя есть весма преизрядная, но иногда не безбедственно плавать по неи случается; отъ чего и домы, которыя по неи построены, часто со всемъ обваливаются. А когда они во своемъ состоянiи обретаются, то палаты наипрекраснеишiя немогутъ съ ними сравнены быть ради преузорочнаго ихъ вида. Оная река очюнь славна темъ, что многiя знаменитыя лица въ неи потопли. На меня было искушенiе нашло, чтобъ мне въ неи искупаться, и въ томъ мне мои Купидонъ непротивился: Но когда я то лишъ хотелъ действомъ съ великимъ устремленiемъ исполнишь, тогда нечаянно встретiлся со мною оной человекъ, которой называется ПОЧТЕНІЕ провождаемъ ПРЕДОСТОРОЖНОСТІЮ и тотъ часъ схвативши меня за плечо мне говорилъ, что ни чемъ неможно инымъ такъ себя скоро по губить, какъ симъ моимъ предпрiятiемъ, и что надлежитъ мне доволну быть только НАДЕЖДОЮ, а въ ПРЕТЕНЦІЮ пускаться недовлеетъ. Я ему возблагодаря за сеи советъ отправился къ тои стороне города, которою онъ удалился отъ реки. При сеи же стороне и замокъ княгини НАДЕЖДЫ обретается, которая слыветъ въ стороне ЛЮБВИ за будущихъ прорицателную богиню, хотя и не всегда известно можно еи верить въ томъ, что она говоритъ.
Она всегда всемъ сулитъ, но часто всемъ слова
своего недержится; всегда призываетъ
Всехъ къ любви, и жить долго тому прорицаетъ,
у кого ужъ за плечми стоитъ смерть готова.
они доволно были небыстры; потому что они летали все равно. Оттуду я отшелъ, и пошолъ къ тому месту, где мне надлежало видеть княгиню НАДЕЖДУ; которая есть весма прекрасная персона; лице она имеетъ веселое, и всю Фiзiономiю светлую и прiятную, а будучи съ леи никогда неможно скучиться: ибо она утешаетъ наипечалнеишихъ, надымаетъ духъ гордымъ, и ласкаетъ приветливо всехъ техъ, которыя желанiя имеютъ умеренныя, а какъ я представленъ былъ ея лицу, тогда два человека вместе со мной предъ нея же вошли, изъ которыхъ одинъ такъ въ высокомъ месте любилъ, что онъ несмелъ нiчего оттуду ожiдать добраго; А. другой съ темъ же намеренiемъ надеялся всего отъ своего благополучiя. Я удивился весма ея хитрости, которою она утешала одного, и ободряла другова. Первому она следующее говорила:
Почтенiе и время отъемлютъ помеху,
а любви нетъ упрямой безъ чудна успеху.
Потомъ оборотившися къ другому такову речь имела:
Славно есть почесть иметь
тому, ктобъ смогдъ понизить гордостну высоту;
А кто предпрiемлетъ то, но всегда въ суету;
то въ томъ хвално умереть.
Что же надлежитъ до меня; когда еи донесъ я всю мою гiсторiю, въ чомъ она доволно меня нашла не чрезъ меру желающаго тогда ответствовала она мне тако:
Ты можетъ надеяться съ прямымъ сердцемъ всего;
отъ мила друга будетъ здесь любимъ для того.
Хотя ведалъ я, что она лстила всему свету; однако сiя ея речи успокоили меня весма на ту ночь. Назавтрея Купiдонъ хотелъ меня весть ПО ОБЪЯВЛЕНІЕ. Но какъ мы были уже на дороге, где тотъ часъ встретился съ нами тотъ же человекъ называемой ПОЧТЕНІЕ, которой почитай съ сердца мне представлялъ, что ненадлежитъ туда спешить таке скоро, а Купiдона моего онъ за то журилъ. Которой нестерпя той его журбы следующее шумно, и яростно завопилъ:
Что это? всели вздыхать съ мученiемъ вечнымъ?
всели страдать? всель любить съ жаромъ безконечнымъ?
На конецъ и умереть придетъ намъ можетъ быть,
А о любви ничего ненада объявить?
И незнать, когда смерть скосить насъ нахална,
будетъ ли о томъ мила, хоть мало печална?
Надаль, чтобъ быть щастливу, ждать слепа случая?
такъ что, когда слою жизнь на весь векъ кончая,
Но веть немысля что ужъ поздо залюбила?
ПОЧТЕНІЕ ему сказалъ, что то не по его станется; и что ежели я исполню деиствително его советъ, то моя любовь вскоре познана будетъ и что въ протчемъ я всегда имею наити АМИНТУ въ ОБЪЯВЛЕНІИ, инакожъ, можетъ быть, что она дня одного тамъ непроживетъ, после чего я ея неувижу ни когда. Я немогъ нездаться на сiя ПОЧТЕНІЕВЫ разсужденiя, хоть мои КУПИДОНЪ противъ сего что ни говорилъ. Отъ туду съ ПОЧТЕНІЕМЪ и съ КУПИДОНОМЪ вместе пошолъ я въ одну крепость, Въ которой ПОЧТЕНІЕ былъ Губернаторомъ, и онъ меня обнадежилъ, что я тамъ увижу АМИНТУ. Оная крепость очюнь укреплена валами неприступными; стены ея находятся такъ высоки, что окомъ неможно ихъ завидеть конца, и такую толстоту имеютъ, что ни чемъ невозможно ихъ пробить. ОЧЕСЛИВОСТЬ, МОЛЧАНІЕ, и ТАИНА стерегутъ тоя крепости вороты, которыя мне показались менше самои малинкои калитки. ОЧЕСЛИВОСТЬ есть едина отъ женъ очюнь постоянна, но которая непритворяется быть таковой; Очи ея имеютъ зракъ небыстрой, и можно съ всего лица ея видеть, что она воздержателна. Платье на неи гораздо простое, и им еетъ руки и шею весма закрыту. МОЛЧАНІЕ есть таковъ каковъ онъ малюется, которои всегда щуритъ глаза, и корчитъ все свое тело держа перстъ указателнои на устахъ своихъ. Сколькожъ надлежитъ до ТАИНЫ; оныя ни когда неможно видеть; и тамо она стоитъ скрыта въ одномъ темномъ месте, откуду она невыходитъ какъ когда надобно. И ежели она когда говоритъ, то очюнь тихимъ голосомъ; она имеетъ уши весма много слышателны, и умеетъ отгадывать все чрезъ самой малой знакъ. Мы вошли въ сiю крепость следуя за ПОЧТЕНІЕМЪ въ велiкой тишине и почитай тайкомъ, и тогда мы разсмотрили что:
Дворы тамъ весма суть уединенны
и въ тихости все съ собой неотменны.
Никогда тамо неувидитъ збору;
всякъ ходить въ ночи безкриклива здору.
Всякъ свои дела самъ единъ справляетъ,
а секретарямъ оны невверяетъ.
Встречаться тамо часто невозможно.
Несвобедну быть нада неотлоячно,
И всегда терпеть безъ всякой докуки,
хоть какъ нибудутъ жестокiя муки.
Всей то крепости все употребляютъ
языкомъ немымъ, а о всемъ все знаютъ;
Ибо хоть безъ словъ всегда онъ вещаетъ,
но что въ сердце есть, все онъ открываетъ;
И по желанью что всяку творити
сказуетъ, скорбнуль радостнули быти.
Сiя крепость называется МОЛЧАЛИВОСТЬ, именемъ ПОЧТЕНІЕ ВОИ дочери, которая въ томъ замке наместничествуетъ. Сiя ПОЧТЕШЕВА дочь весма есть доброзрачна, но съ перваго приходу никому она ненравится. Все те, которыя съ нею обходятся, любятъ очюнь ея разговоры; глаза она имеетъ быстрыя, ясныя, и живыя, которыя, когда имъ надобно, Лено и вразумително говорятъ всемъ люденъ. Лице она носитъ очюнь мирное и воздержателное. Въ протчемъ явно всемъ видимо, что она имеетъ много хитрости и искуства, которыми она употребляетъ когда хочетъ. Но отданiи еи моего поклона я испоттиха допрошался того места, Где пребывала моя АМИНТА: а когда я доведался, тогда Я занялъ постоялой домъ весма отдаленъ отъ ея жилища. Во свиданiи моемъ съ нею я имелъ къ неи речи весма о иномъ всемъ какъ о моей любви: я прожилъ очюнь долгое время въ сеи крепости, ведя жизнь зело печалну дi не имея обходителства ни съ кемъ.
часто ростатся теломъ; вся душа хотела.
Но никакои АМИНТЕ неимелъ докуки,
хоть и жестоки меня погубляли скуки.
Стрепетомъ отъ АМІНТЫ для почетна взора,
иль отъ смерти, нещасью ждалъ я конца скора.
Толко за моей милои следовалъ повсюду,
говорилъ глазы, сердце что страждетъ внутрь уду.
Мои частыя вздохи и печаль постыла казали еи, что меня она победила.
Мои КУПИДОНЪ часто въ сожаленiе о мне приходилъ, и хотелъ меня весма покинуть. Но я его такъ улещивалъ, что онъ ни по какой мере немогъ того учинить.
Но несколкомъ времяни я нашолъ себя еще наипаче беднейшимъ: ибо АМИНТА, чрезъ все что я ничинилъ, узнавши мою любовь къ себе, немедленно ушла въ пещеру ЖЕСТОКОСТИ. Сiя пещера есть превеликой камень дикои такъ не приходной, что никакимъ способомъ невозможно на него взлесть. Входъ въ оную пещеру заповеданъ всемъ любовникамъ, и караулимъ чрезъ наисвирепеишихъ Тiгровъ. Я хотелъ удержать АМИНТУ въ самую ту минуту, какъ она туды входила; но недопустила мне того учинить одна превеликая бабища очюнь дурная, и взгляду свирепаго, у которыя оба глаза выпучились изолбу. Сiя старая корзовка руки имеетъ долгiя и высохлыя, А ногти какъ Лвиныя. Она обыкла всехъ ни во что ставитъ, и кто бы вы нибыли ни накого несмотритъ, и все любитъ весь народъ мучить. Одинъ ея взглядъ приводитъ сердце въ крайнее отчаянiе.
ЖЕСТОКОСТЬ та зовется.
Такъ дурной нелзя видеть никому никогда,
но младость и пригожство почти везде всегда около ея трется.
Я такъ жестоко испужался увидевъ оную, что я весь вне себя незнаю куды забежалъ по берегу одного превеликаго источника, которой выходитъ съ вершины самой помянутого того дикого камня.
Сему потоку быть стало
съ слезъ любовничьихъ начало,
Которыя чрезъ ихъ плачь смешенный со стономъ
стремляютъ съ камня воду въ бель скипящимъ звономъ.
шумъ всюду слышимъ бываетъ;
Древеса и все цветы въ сожалени зрятся,
одна толко ЖЕСТОКОСТЬ ничемъ можетъ смяться.
Сеи источникъ окруженъ лесомъ пребезмерно дремучимъ и темнымъ; на всехъ коркахъ древесъ оныхъ вырезаны плачевныя гiсторiи многихъ любовниковъ, и по всему тому лесу слышятся везде крикъ, пени и укоры. Эхо неповторяетъ тамъ какъ слова печалныя и весма рыдателныя. Наконецъ, все дышетъ смертью въ семъ печалномъ месте. Тамъ то и я отчаявшися выручить изъ рукъ ЖЕСТОКОСТИ мою АМИНТУ, въ горкомъ рыданiи вопiлъ следующее:
Увы, АМИНТА жестока!
Немогуль я при смерти васъ моей смягчити?
сеи лесъ, и все неможетъ безъ жалости быти.
Ахъ, АМИНТА, жеще рока!
Сеи камень, ежели бы имелъ столко мочи,
восхотелъ бы утереть мои слезны очи.
Ахъ, АМИНТА! безъ порока
Можетель вы быть смерти моея виною?
пока щититься, увы! вамъ зде жестотою?
Ахъ, АМИНТА! нетли срока?
Сiе мое рыданiе повсюду слышимо было, темъ наипаче, что частое Эхо разносiло его двократно иногда трикратно по всему лесу. Я тогда не имелъ себе ни малого покою, и непереставалъ на малъ часъ горнiя изливать слезы. А прохаживался я часто около того дикого камня, где я иногда встречался съ АМИНТОЮ; но она всегда была съ ЖЕСТОКОСТІЮ, которую я старался умягчить чрезъ всякородное униженiе, но всегда вотще. Въ одинъ изъ сихъ дней, когда я былъ въ болшемъ сокрушенiи нежели обычаино, КУПІДОНЪ мои привелъ меня на берегъ одного озера, которое называется ОЗЕРО ОТЧАЯНІЯ.
Въ семъ озере бедныя любовники присны
престаютъ быть въ семъ свете милымъ ненависны:
Отчаяваясь всегда отнихъ любимы быть,
и немогуще начасъ во свете безъ нихъ жить;
прiходятъ къ тому они; дабы жiзнь скончали.
Тамо находятся все птицы злопророчны,
тамъ плаваютъ лебеди весма дикимъ точны,
И чрезъ свои печалны песни и негласны
плачютъ о любовникахъ, которы безчасны.
По берегамъ сего озера многiя ходятъ любовники печалныя, и невидалъ я изъ нихъ какъ очюнь малое число; которое бросается въ то озеро. На меня было нашло искушенiе въ ономъ утопiться, но тотъ часъ я другое намеренiе предвоспрiялъ, то есть, еще однажды отведать, прежде нежели потоплюсь, что немогули я умягчить АМИНТУ, и ЖЕСТОКОСТЬ. Всемъ намеренiи пошолъ я корпеть при въ самомъ входе онаго камня, весма разрешився оттуду никогда не отойти, пока АМИНТА изъ пещеры невыдетъ; и тамъ то я изливая великiя источники слезъ учинилъ слышимы быть повсюду мои рыданiя, и былъ всегда презираемъ отъ ЖЕСТОКОСТИ. На конецъ я думаю, что мои болезни могли бы меня до основанiя изнурить, ежели бы КУП'ДОНЪ мои недалъ мне вернаго и добраго совета, которой избавилъ меня отъ смерти. Во единъ отъ сiхъ дней, внезапу увiделъ я преизрядную собой девицу? которая мимо меня шла, и плакала на меня смотря, и казалося съ ея взглядовъ, что она оплакивала мое нащастiе.
Казалось мне, что въ себе она говорила: ахъ жаль мне весма сего любовника мила! Сеи гарячеи страсти любовь его верна, любима быти должна оть сердца безмерна.
Я почювствовалъ такъ много себя быть обязана сеи девице, что я тотъ часъ сталъ спрашивать ея имени; А КУПІДОНЪ мои мне сказалъ что то есть ЖАЛОСТЬ, которая появливается здесь часто, чтобъ возмощи услужить какому любовнику безчасгиному, и что ежелибъ я могъ учинить то, чтобъ еи стать за меня, тобы она принудила АМИНТУ заразъ вытти изъ пещеры ЖЕСТОКОСТИ. Тогда я, да бы небезприбыленъ мне былъ сеи советъ, потщился всячески умолить ЖАЛОСТЬ объявляя ей оплакуемое состоянiе, въ которомъ я находился. Она въ такое пришла о мне сожаленiе, что ни мало непопротивилася подать мне свою помощь, и недолго медлила действомъ исполнить мне свое обещанiе: ибо долго ходя около оныя пещеры и камня дикого, на конецъ обозрила она АМИНТУ и розказала еи всю мою печалную гiсторiю, но въ такихъ речахъ умилителныхъ, что безчеловечная АМИНТА немогла сама отъ слезъ удержаться. Сiе видя ЖАЛОСТЬ привела оную на то место где я былъ, и показала еи состоянiе, въ которое я принужденъ былъ притти. АМИНТА немогла небыть чювствителна видя мое нещаситiе, такъ что съ терпенiемъ изволила выслушать любовныя укоризны и пени, которыя я еи чинилъ, и нашла она мою жалобу за законную. На конецъ вознамерiлася и удоволствованiе мне за то учинить. ЖЕСТОКОСТЬ обвестившися о всемъ томъ, что тогда между нами чинилось, и прибегши къ намъ хотела у насъ отнять ея: Но ЖАЛОСТЬ оттолкнувши оную жестоко отдала мне мою любезную АМИНТУ, которая подымая меня отъ земли такъ мне говорила:
Ахъ! такъ верный мои Тiрсисъ! твоя страсть гаряча
нравится мне ныне.
Благодари ЖАЛОСТИ, перестань отъ плача,
будь во благостыне.
Сiя ЖАЛОСТЬ чрезъ свои пресладкiя речи
вложила мне въ душу,
Чтобъ утереть при глазехъ твоихъ слезны течи,
Ввесть въ радости сушу.
Горю о тебе сердцемъ, болю всей утробой,
и чювствую сладость,
Что вижу любви твоей знакъ ко мне особой.
Живи, мои драгой Тiрсисъ, я повелеваю,
и надежду сладку
Воспрiими отъ ныне: ибо я начаю
безложна припадку,
Что въ некоторо время Аминта ты дружна,
ради постоянства
Твоего чреззвычаина, явится услужна
даже до подданства.
Я немогу вамъ описать всю мою радость, какову я тогда имелъ, когда изъ сахарныхъ ея устъ произнеслися сiя речи: ибо я себя увиделъ въ единомъ мгновенiи ока, что изъ всехъ безчастливеишiи человековъ, сталъ я быть наищасливеишимъ всехъ, и будучи весь вне себя следующее я воскричалъ:
Радуйся сердце! Аминта смягчилась,
такъ что предо мнои самымъ прослезилась,
Невоспоминаи о твоемъ нещасти.
и безъ напасти
* * *
Начни твою жизнь отъ ныне любити:
ибо Аминта подъ крепою быти
Той восхотела отъ сердца усердна
и благосердна.
* * *
Когда хотело ты соити до гроба,
къ обывателямъ подземнаго глоба;
и непустила.
* * *
Что она спасла, то отдать еи нада,
мое сердце, ахъ! душа моя рада:
Ибо надлежитъ сiе еи по праву,
и по уставу.
* * *
Вы изволите видеть меля, что я теперь въ превеликомъ нахожусь щастiи; и по правде, я въ томъ былъ болше нежели какъ самъ думалъ. Тогда я благословно началъ приветствовать всемъ нещастiямъ, которыя я претерпелъ, и въ едино мгновенiе ока я ихъ всехъ позабылъ. Но ЖАЛОСТЬ не удоволившiся темъ, что она вывела АМИНТУ изъ онаго премерзскако жiлища, привела еще оную даже до ИСКРЕННОСТИ, где она насъ покинула спеша другимъ любовникамъ помощь подать. Я ея просилъ отходящую незабыть, что она мне всегда надобна. Оная мне посулила свою поиощь въ нужномъ случаи и вручила насъ обеихъ ИСКРЕННОСТИ своей другине, которой принадлежало оное местечко, где она насъ оставила. Сiе местечко по прямому сказать нечто другое, какъ прохладной загородной домъ; но по моему мненiю наивеселеишiи всехъ въ тои земли. Сама ИСКРЕННОСТЬ есть девица, которая имеетъ лице нелуковное и свободное, на которомъ все можно видеть что у нея въ глубине ея сердца находится; также можно знать и все ея мысли. Во нраве своемъ всегда она бываетъ непременна, и полная вольность всемъ дана въ ея замке. При семъ то замке все находятся СХОДБИЩА, которыя нечто иное, какъ малыя частинки удаленныя отъ дорогъ, и въ которыя входъ есть потаенной, и где никакова помешателства ни кому нечинится. Тамъ то имеется веселiе разговаривать межъ собою чрезъ весь день безъ всякой скуки, и безъ всякаго утружденiя; тамъ то можно съ собою видется на всякъ часъ, и кажется, что мало еще видится; Тамъ то услаждаются все тайными разговорами; Тамъ то легко сыскиваются всякiя разныя способы, чтобъ чаще межъ собой свиданiе иметь и разговаривать.
ЛЮБОВНЫЯ ПИСМА тамъ весма въ частомъ употребленiи имеются, которыя, что вы сами изволите ведать, нечто другое, какъ легкiя самыя и потаемныя скороходы, и которыя ни въ чомъ иномъ неупражняются, какъ чтобъ услужить любовникамъ, когда они ради приключившагося препятiя немогутъ иметь время ни съ собой видеться. На конецъ, я тамъ препроводилъ очюнь щасливо мои дни, такъ что отъ всея моея жизни я въ такомъ хорошомъ времяни ненаходился: ибо я былъ непрестанно съ моею АМИНТОЮ, которая мне объявляла все свои мысли какъ бы они нибыли тайныя; взаимно и я все еи открывалъ мои.
О коль мне тамо сладка веселiя было!
съ какимъ довольствомъ прошло мое время!
Все въ восхищени мое сердце себя зрило!
съ радости къ небу бралось мое темя!
О ежели бы я тамъ взнуздалъ мою похоть!
все зридъ Амiнту! везде радость многа!
И небыло ни о чомъ, Ахъ! мне тамо охать;
Я былъ доволно любимъ, чтобъ мне не крушиться;
надобноль было, увы! мыслить тамо,
Чтобъ при неи еще лучше тогда мне наититься,
Когда веселье приплывало само?
АМИНТОЮ въ превеликомъ веселiи и щастiи, ежели бы я всегда могъ темъ быть доволенъ: Но Купiдонъ, которого я имелъ при себе, всегда меня прiнуждалъ чтобъ ея повесть въ его храмъ, за что всегда она на меня воогорченiе приходила, сколко разъ я еи ни предлагалъ чтобъ тамъ побывать.
Но наконецъ, по многихъ прозбахъ и докукакъ мы вышли съ нею оба въ месте изъ ИСКРЕННОСТИ. И едва лишъ оное всепрiятное место мы оставили, какъ едина жена, которая казалась, что она великую надъ всеми власть имеетъ, намъ попалась на дороге, и силною рукою нагло у меня вырвала АМИНТУ. Я немогъ, хотя она и не учтиво со мной поступила, чтобъ къ неи съ великимъ моимъ почтенiемъ непребыть; и когда я всяко старался оную уговорить, тогда она неглядя на меня увела АМИНТу въ другую сторону, а оная прекрасная девушка ни чего немогла мне иного учинить, толко что покидая меня следующее изволила выговорить:
Неможно мне противной быти ныне доле:
сама ДОЛЖНОСТЬ уводитъ меня не поволе.
храни твою мне верность, сердце твое царствуи.
Я оцепенелъ весь на сiе смотря, и толко памятывалъ я, что АМИНТА меня покидала. Въ протчемъ, въ первомъ устремленiи было у меня на уме, чтобъ за нею гнаться, и вырвать ея силою изрукъ ДОЛЖНОСТИ: Но ПОЧТЕНІЕ и ПРЕДЪОСТОРОЖНОСТЬ подбежали комне въ тожъ самое время, и мне въ томъ препятiе учинили. Сiя ихъ встреча нечаянная сперва меня весма огорчила; Но понеже всегда ихъ мне советы были зело успешны, того ради и въ семъ случаи я ихъ неприминулъ послушаться. Тогда пошелъ я въ одну пустыню, которая показалась мне, что она приличествуетъ печалному моему сердцу. Сiе место со всехъ сторонъ окружено многими горами, и куды ни птицы незалетываютъ, ни звери низабегиваютъ; однакожъ тамъ находится одинъ замокъ но среде великаго леса построенъ, въ которомъ живетъ безвыходно одна ОСОБА всегда въ горести пребывающая; и называется РАЗЛУКА.
Сiе РАЗЛУКУ неможно нигде видеть, всегда она имеетъ очи заплаканыя слезами, и следователно весма она худа, суха, и безъобразна; никогда она неноситъ цветнаго платья; всегда одета въ чорномъ. А при неи тамъ живетъ безъ отходно ЗАДУМЛИВОСТЬ, которая и сама такъ же очюнь суха, глаза ея ни на что невзiраютъ и смотрятъ на все, а ничего невидятъ. Ничего она непримечаетъ, и прилежанiя ни къ чему неимеетъ. Что бы она ни говорила, то все не къ стати, и не ответствуетъ почти на все, очомъ у неи спрашиваютъ. Кажется, что она вся сама въ себе, и которая всегда бегаетъ отъ всехъ людей. Паденiе водъ, прiятной ихъ шумъ, и песни птичьи, обыкновенное ея есть увеселенiе. Я великую дружбу учинилъ съ неи, и что она чинила, я все также по ея делалъ. Я розмыкивалъ мою печаль по не объятнои тои пустыне, и розговаривалъ толко въ томъ уединенiи, смотря на оную, съ лесомъ, и водами, съ Эхомъ и съ источниками; и тако я претерпевалъ презелныя нужды: Ибо я чювствовалъ всегда въ себе великое желанiе, да бы видеть АМИНТУ, но ни по какой мере не могъ желанiя моего исполнить. А сiе еще меня паче всего огорчило. Понеже, тамъ время очюнь долго длится такъ что ни въ какомъ другомъ месте того неслучается; всякая минута за часъ кажется, и всякой часъ за день, а день за целой годъ. Много тамъ везде попадается СКУКЪ, которыя суть пребезмерно великаго возраста жонки очюнь смрадны; Въ проптчемъ нелзя ни по какой мере обошлись, чтобъ ихъ невидать: Ибо тамъ ихъ превеликое множество находится. На конецъ нерадъ я тамъ своему животу былъ, потому что уже долее невозможно было мне терпеть такъ жестокаго мученiя, и будучи уже почитай при смерти, изложилъ я отъ себя следующiя ВИРШИ:
Ныне уже надлежитъ, увы! мне умереть:
Все мое старанiе, чтобъ ихъ облегчити,
неможетъ какъ еще ихъ болше разтравити.
Въ скуке, которая всегда меня здесь обдержитъ,
могу ли я жить болше? ахъ! умереть надлежитъ.
Ибо АМИНТА ушла во вся съ сего места.
Но къ чому вопить ныне не имея мочи?
отстать отъ всего лучше страшивъ ея очи.
Безъ моей милои, въ неи же вся мне есть утеха,
Не осталось отъ о моей горячей мне страсти,
какъ раскаянье, скука, печаль, и напасти.
Во всехъ моихъ днехъ нужныхъ слабость безконечна,
шлетъ меня скоро къ смерти, что безчеловечна.
вынять любви все и память, есть ли ты сторука?
Ахъ! проклята, въ тебе ли мне искать помоги:
Ты мне чинишъ, ты, ныне смертельны налоги.
Ты отняла АМИНТУ, разговоровъ сладость,
Но она въ моемъ сердце вся есть съ красотою,
къ умноженью печалей въ мысли есть со мною.
Таковыя то я претерпелъ болезни, которыми мучитъ разлука! я неимелъ тогда никакова другаго утешенiя какъ толко что отъ времяни до времяни получалъ я писма, которыя мне вручать КУПІДОНЪ мои находилъ способъ.
Но въ сихъ мукахъ неможно бы мне было долго прожить въ свете, ежели бы на конецъ АМИНТА избавившися отъ ДОЛЖНОСТИ невызвала меня изъ той пустыни. Тогда тотчасъ все я позабылъ мои скорби и нужды прешедшiя, и поспешалъ ея увидеть со всею нетерпеливностiю приличною любовнику; но и для сего ненашолъ я себя щастливейшимъ: Ибо я въ такомъ месте оную сыскалъ, въ которомъ никто ни когда немогъ иметь покою.
нетъ почести отцу, брату,
Ни Князь, ниже Царь нечтится;
Всякъ хочетъ биться домату,
всякъ нежелаетъ какъ смерти.
самъ пропасть, иль друга стерти.
Тамъ нада быть, въ смуте, въ ссоре.
Сiе место называется СВОЯКИ. Въ которое я лишъ прибылъ, то тотчасъ увiдевши около АМИНТЫ многихъ, которыя бледнели съ лихости для моего прибытiя, также и недопускали меня съ неи говорiть. А я почювствовалъ въ моемъ сердце великую злобу тайную противъ всехъ техъ людей; и понеже казалося мне, что АМИНТА чiнила имъ прiятное весма лице, того ради мои КУПІДОНЪ немедленно меня оттуду отвелъ въ палату РЕВНИВОСТИ, которая не въ далекомъ есть разстоянiи отъ СВОЯКОВЪ.
Сiя палата есть изъ всехъ тамъ местъ нанеипрiятнеiшая: Ибо РАЗЛУКА и ЖЕСТОКОСТЬ въ половiну немучатъ любовнiковъ протiвъ РЕВНІВОСТИ. Ненасье всегдашнее, дожжи непрестанныя, и ветры силныя чинятъ тамошнее пребыванiе наипреiскушнеiшее. Громъ всегда тамъ бываетъ великои, и грозы на всякъ день ужасныя. Воздухъ весма тамъ густой и очюнь темной; тогоради все вещи кажутся двойными. Самая малая тучка въ превеликой страхъ приводитъ, и повсюду много тамъ находится преглубокихъ пропастей, въ которыхъ часто, для непрестанной темноты многiя пропадаютъ любовники упадшiя.
чего; говоритъ она очюнь скоро, и все что нипроизноситъ, то съ великимъ жаромъ. СМУЩЕНІЕ въ страхъ приходитъ отъ самой малой причины, которое въ горесть совершенную приводитъ самое НИЧТО. ПРИВИДВНІЕ всегда себе само чинитъ нещастiе, понеже оно родилося отъ мечты суетныя для своего мученiя.
Все сiя лицы дали мне тамъ выпить одинъ напитокъ, которой заразъ меня учинилъ со всемъ и во всемъ инымъ человекомъ, ибо:
Я сталъ быть недоверчивъ, яръ, подозрителенъ;
а мои гневъ мне казался весь разсудителенъ.
Чтобъ быть мне весма беднымъ, самъ учинилъ муку;
Въ семъ оплакуемомъ состоянiи пошолъ я видеть самую РЕВНИВОСТЬ, которая очюнь дурна и весма безтелца слово въ слово какъ СМЕРТЬ, и вся въ змеяхъ, которыя безъ устатку грызутъ у нея сердце. Взглядъ ея очюнь ядовитъ и смертоносенъ, и неможетъ она ни на что посмотреть безъ ЗАВИСТИ. Когда я былъ предъ неи, тогда она мне кинула одну изъ своихъ змеи, которая къ моей ярости еще вящше прибавила жару. И оттуду вышедчи бегалъ повсюду а не зная куды я бегу; А когда я виделъ АМИНТу съ людми, тогда я къ неи приступить недерзалъ, и трепеталъ изъ всей моей души. Я подслушивалъ все чтобъ еи ни говорено было, и все что она на то ответствовала; А всякое ея слово я толковалъ такимъ разумомъ, которой меня непрестанно могъ мучить. Когда кто на ухо говорилъ съ неи, тогда тотъ часъ я весь бледнелъ съ злобы такъ что бутто бы я былъ при самой смерти, всякой ея знакъ, всякое тело движенiе приписывалъ я въ ползу другимъ: А когда я немогъ ея видеть, тогда я думалъ, что она въ рукахъ у одного СВОЯКА находилась; ежелиже она была когда одна только, то я верилъ, что она ждала ково нибудь. На конецъ, въ моей ярости я ея ревновалъ ко всему что я ни виделъ, а чего смешняе неможетъ быть, также и къ вещамъ бездушнымъ.
Древа, цветы, крычалъ я весь въ ревнивомъ гневе,
почто чаще не сомнои, съ вами слово деве?
Вы все о безпокойстве днесь ея известны;
Колибъ, неблагодарна, верность мне хранила,
чащебъ со мной, не съ вами себя находила.
Между темъ АММИТА смотря на мою слабость съ начала усмехивалася; а потомъ за то на меня очюнь розсердилась. М тогда то я спознался съ одной женщиной, которая хотела меня изцелить отъ ЛЮБВИ, и отъ моего РЕВНОВАНІЯ вкупе. Сiя женщина называется ДОСАДА.
Она есть мученiя въ любви врагъ смертельной,
При помощи своея ярости презелнои
тотъ часъ съ глазъ какъ молнiя быстра пропадаетъ.
* * *
Случается иногда, симъ еи избавляти
любовника погибла почти всеконечно
любви и злои ревности чрезъ весь животъ вечно.
* * *
Она моей милои неверность мне мнима
дала вину нелюбитъ въ моихъ ту обетахъ.
А досада казалась такъ весма любима,
* * *
Но печаль неотошла и скука намало,
а сердце стерпевало такъ велики казни,
Что съ любовью АМИНТЫ смерть лутче желало,
нежелибъ мне лишишься ея въ сеи прiязни.
* * *
своего слова: ибо она отдалила отъ АМИНТЫ всехъ техъ, которыя меня въ горесть приводили, и на силу она могла меня свободить отъ такъ мерзскихъ пристрастiи. Тогда АМИНТА отворила мне мои глаза, и разстолковавши все подробну показала мне потомъ ясно все мои погрешенiя; за которыя ни мало я неумедливъ палъ еи въ ноги, и прошалъ прощенiя говоря еи следующее.
Будь жестока, будь упорна,
будь спесива, незговорна;
Буде отъ ныне могу еще осердиться,
то мои гневъ въ моемъ серце имеетъ храниться.
глаза явятъ мои страсти.
Но вы неувидите мое сердце смело,
чтобъ оно противу васъ когда зашумело.
Я васъ имею умолять,
Буде отъ ныне могу еще осердиться,
то мои гневъ въ моемъ серце имеетъ храниться.
АМИНТА однако непростила меня вскоре, также и на силу она могла иметь меня на своихъ глазахъ, по тому что во мне нашлись такъ многiя пристрастiя. Но я старался всячески ея благосклонну мне показать донося еи сице:
Изволь ведать, что скорбь есть смертелная всяко
но жестоку безмерно,
и котора смеется надъ нимъ всюду тако.
Можноль жить любовнику? чтобъ милу невидеть?
Могуль я въ надежде быть,
но ежели я како возмогъ васъ обидеть,
За то я чрезъ мою скорбь доволно наказанъ.
Изволте умилиться,
со мною помириться:
Слезы мои, которыя предъ нею я проливалъ, и не отступная прозба вместе съ склонностiю прiродною, которую она ко мне имела, и которую она засвидетелствовала въ ИСКРЕННОСТИ, привели ея къ тому, что она меня паки въ милость свою приняла.
Наконецъ, по многихъ трудахъ, и нуждахъ, прибыли мы въ столичной городъ тоя земли, которой называется именемъ всего того острова ЛЮБОВЬ. Въ семъ самомъ городе обыкновенно пребываетъ весь дворъ ЛЮБВИ, которой очюнь преизряднои: ибо при немъ много находится чужестранныхъ народовъ всякаго чина. Много тамъ есть Царей, Князей, Бояръ, и подданныхъ. Но сiе мне въ томъ дворе весма показалось новое, для того что всякъ тамъ живетъ въ совершенной другъ отъ друга не подлежности, бутто бы одне не были лучшiя господа какъ другiя. Городъ оной необъятно великъ, и все тамъ въ превеликой находится сумеси. Достойныя и почтенныя люди иногда находятся вместе съ теми, которыя никакои чести неимеютъ. Пригожiя собой люди часто тамъ покидаютъ все для дурныхъ. Чрезъ сiе можно видеть ясно, что богиня, которая въ сеи стране преседателствуетъ, есть слепа. Но среде сего города созданъ преславнои храмъ, которой хотя Бело есть великъ, но едва можетъ онъ вместить всехъ техъ, которыя въ немъ жертвы приносятъ на всякой часъ во дни. Мы также въ него вошли, чтобъ намъ тамъ нашу жертву принести въ которомъ ни что иное непрiемлется вожремое, какъ шолко самыя серца. АМИНТА еще имела несколько трудности, чтобъ еи отдать тамо свое, но на конецъ желанiе, которое она имела, ея премогло чиня еи самое малое насилство. И тако оба наши серца были принесены на жертву ЛЮБВИ: Но пламень, которымъ оныя горели, немогъ ихъ сжечь въ конецъ: Ибо по принесенiи жертвы мы нашли ихъ обеихъ въ целости, но токмо что горящихъ.
И чрезъ щастливу вело тамъ премену,
и ъ место чтобъ принять АМИНТе все свое,
Тотъ часъ схватила съ стремленiемъ мое.
Тако безъ наглства, безъ коварной сети,
тогда я серцемъ сталъ ея владети.
Я по семъ виделъ себя во всемъ исполненiи моихъ желанiи, и не начаялъ что бы мне можно было еще въ страданiи быть. Я пробылъ чрезъ несколкое время въ семъ городе наслаждался всякаго веселiя, которому можно наитися при томъ, которой прямо, нелицемерно, и совершенно есть любимъ, то-есть что.
Непрестанно мя видеть оная хотела;
Мои прохладъ, ея сладость;
Мою за отчаянье малу скорбь имела.
Но сего всего недоволно съ меня было: Понеже я за хотелъ вестъ ея въ замокъ ПРЯМЫЯ РОСКОШИ, которои нечто иное, какъ прохладной загородной домъ. Въ которомъ КПИДОНЪ покоится съ своей любезной называемой ПСИШЕ.
Роскоши всякой недругъ превеликой,
ненавистница любви хоть коликой,
Мучителница страстей, и всей ласки,
такъ что ссекла бы все тое на часки.
которой ея любя всю науку
Обещаетъ намъ вечную всемъ муку
за саму нашу малую выгоду.
Сiя многолюдная артель, которая за неи следуетъ, находится въ превелiкомъ при неи безпорядке: ибо то все женщины хворыя, которыя едва могутъ за неи следовать. Любовь, которая ихъ мучитъ, разливаетъ по всехъ ихъ лицамъ такову немощъ, что всехъ она чинитъ ихъ бледными. Все оне имеютъ взглядъ умирающей, и можно ясно видеть, что любовной огонь всехъ ихъ снедаетъ. Однимъ словомъ, сiя женщина была ЧЕСТЬ провождаема СТЫДОМЪ. Я немогу вамъ описать каковъ есть собой сеи последнеи человекъ: Ибо онъ всегда имеетъ въ закрытъ свое лице, и некажется никому. Сiя ЧЕСТЬ и СТЫДЪ вместе остановiвши тогда АМИНТУ предложили еи на словахъ премногiя доказателства, которыя мне показались быть очюнь смешны; но АМИНТА ихъ нашла инаковы: ибо выслушавши ихъ весма она хотела действомъ исполнить оныхъ советъ. Я очюнь удивился сему ея поступку, и немогъ я" удержаться чтобъ вскоре съ великимъ плачемъ невозопить:
плачте ныне, ахъ! плачте, безъ вопроса вскую:
АМИНТА нежелаетъ зрети на васъ больше,
и да бы со мною серце ея было долше.
Буде вы ея видя щасливыми были,
То плачьте, мои очи, въ горкой днесь печали:
невидеть вамъ ДРАГИХЪ ДНЕЙ, ибо все пропали.
По семъ я съ великою прозбою умолилъ моего КУПІДОНА чтобъ ея удержать, которой такъ въ томъ потрудился, что на конецъ онъ пожеланiю моему учинилъ. И тако тогда съ АМИНТОИ паки началъ я итти къ замку ПРЯМЫЯ РОСКОШИ. И такъ уже мы весма были отъ того недалеко, тогда мы встретилися съ ПОЧТЕНІЕМЪ и съ ПРЕДОСТОРОЖНОСТІЮ. ПОЧТЕНІЕ мне тамъ нетакъ казался угрюмъ какъ сперва, поступь онъ имелъ тогда щогольскую, и лице все веселое; такъ же и ПРЕДОСТОРОЖНОСТЬ не много тамъ величалась. ПОЧТЕНІЕ, какъ я припамятовать могу, усмехиваяся следующее намъ говорилъ:
Ступайте, любовники, другъ другомъ любимы,
Вамъ дана есть отвсюду свобода всецела,
Почтенiю ПРИ ТАИНЫХЪ РОСКОШАХЪ нетъ дела.
И посемъ обнявшись со мной покинулъ насъ вскоре. Но едва онъ изъ глазъ нашихъ вышелъ, какъ я увиделъ что одинъ человекъ прямо къ намъ толъ весма статенъ собою и весь нагохонекъ, у которого толко по всему переду разпущены были свои волосы, а съ зади весь былъ голъ, и которой бежалъ очюнь резко. Потомъ я много людей при немъ увиделъ, изъ которыхъ иныя его пренебрегали, а другiя небыстро гнались за нимъ; но однако можно было мне приметишь, что они все печалились для того что его опустили. КУПИДОНЪ мои мне сказалъ, лишъ только его увиделъ, что то есть СЛУЧАИ, и что онъ только одинъ имеетъ власть впустить насъ въ замокъ ПРЯМЫЯ РОСКОШИ; такъ же чито и ненадлежало мне его опускать, понеже онъ редко возвращается приходя сюды. Я нимало неумедлилъ деисшвишелно исполнить его советъ, и тако побежалъ я ему на встречю изовсеи мочи, а прибежавъ тотчасъ остановилъ его, которой лучше всехъ уговорилъ АМИНТу чтобъ воити взамокъ ПРЯМЫЯ РОСКОШИ. И тако мы туды вошли съ великимъ удоволствованiемъ серца: Ибо по правде можно сказать, что оное место весма есть превеселое.
Вечная весна тамо хранитъ воздухъ чистый,
Цветы во всяко время тамъ неувядаютъ,
и на всякой часъ новы везде процветаютъ.
Всегда древа имеютъ плоды свои спелы,
ветви всегда зелены, поля съ цветы целы.
где ликуютъ радости, смехъ, игры нелесны.
Светъ туды незаходитъ чрезъ ветви сплетены,
сiя пещеры съ веку любви посвящены.
Сама натура онымъ лисья украсила,
Которы чрезъ сладко свое щебетанье,
поютъ въ песняхъ о любви, о ея игранье.
И сiмъ своiмъ прiмеромъ даютъ всемъ законы,
чтобъ слово въ слово тамо чинить какъ и оны.
съ шумомъ прiятнымъ чисты, неглубоки.
Нощь, и все Элементы, тихость безъ помехи,
всемъ любящимся много придаютъ потехи.
Красны въ желани девы любятся сердечномъ,
Тамо то любовники после всехъ вздыханеи
вкушаютъ те сладости, что выше желанеи.
Тамо все то что небо, воздухъ, земля, воды
произвели лучшее людей для породы
и въ рукахъ любящаго съ любовью вздыхаетъ.
Я смело вамъ могу признаться, что безмерно щастливымъ всякъ бываетъ въ семъ замке. Что же касается до меня, когда я помышлялъ, что я находился на самомъ верху моихъ желанiи, тогда я немогъ довольно благодарить фортуне. Но мое благополучiе превесма было велико чтобъ ему быть чрезъ долгое время. И тако я увиделъ скоро его конецъ, какъ вы имеете изъ следующаго выразуметь. Предъ несколкими днями разлученiя моего съ симъ дражайшимъ местомъ гуляючи встретился я съ одной девкой, которая хотя чрезъ мерно дурна, однако весма спесиво чинится, и незнаетъ какъ себя уставить. Сiя девка ни въ чомъ доволствiя своего ненаходитъ, и не имеетъ нигде собеннаго своего жилища; потому что она нетщится того возъиметь. Самыя наидражаишiя и наизряднеишiя вещи еи прискучiваютъ и кажутся ни за что. Она называется ХОЛОДНОСТЬ, и имеетъ велiкую сiлу во всемъ томъ острове, ибо все те, которыя хотятъ за нею следовать, выходятъ безъ трудности и безъ печали изъ острова ЛЮБВИ: Ибо она ихъ всехъ приводiтъ къ О3ЕРУ ОМЕРЗЕЛОСТИ, прi которомъ много находiтся струговъ для выезду. Я присмотрилъ некоторыхъ, которыя за нею пошли, но я нашолъ оную такъ мерзску и безразумну, что я немогъ съ неи остановиться на самое малое время. И тако я по семъ возвратился паки въ замокъ ПРЯМЫЯ РОСКОШИ, где по несколкомъ времяни отъ того случилася мне великая напасть, которая меня крушитъ и по ныне, и мне кажется что я еи неувижу никогда конца.
Посреде моихъ углахъ будучи увiделъ я въ одно утро прiходящаго къ намъ человека, которой безстыдно помешателство учинилъ намъ въ нашемъ наичювствителнеишемъ веселiи. Сеи человекъ казался быть величественъ и независимъ ни отъ кого; лице онъ имелъ очюнь высоко, очи и чело человека самовласна, и которой не знаетъ что то есть быть подданнымъ, подчиненнымъ, и слушать должнымъ. Словомъ, то былъ РОКЪ, котораго уставы суть непременны, и которой безъ всякаго замедленiя вырвавъ изъ рукъ моихъ увелъ отъ меня АМИНТУ. Все мои порывы немогли ему въ томъ никакова препятiя учинить, и я незнаю куды онъ занесъ мою АМИНТУ: ибо отъ того времяни и по ныне немогъ я никакова о неи иметь известiя. Я заразъ покинулъ замокъ ПРЯМЫЯ РОСКОШИ; которой мне показался очюнь невеселъ безъ АМИНТЫ. Оттуду вселился я въ сiе место, где я надеюсь пробыть чрезъ все то время., чрезъ которое мне попуститъ еще прожить моя скорбь. Я себя нахожу здесь на самомъ верху одной горы, которая называется пустыня ВОСПОМЯНОВЕНІЯ. Уединенiе здесь находится весма изрядное, но толко что сiе меня въ печаль приводитъ, понеже сiе место есть такъ высоко, что можно видеть съ него на весь островъ ЛЮБВИ, и тако всегда нещасливыя места предъ глазами имеются: ибо невозможно обоитися, чтобъ съ такъ высокаго места невидеть все оныя, въ которыхъ я былъ, и чрезъ которыя прошолъ. Сiе самое весма меня чинитъ беднымъ, по тому что на которую бы сторону я ни повернулся, повсюду вижу те вещи, которыя мне показуютъ прешедшее мое благополучiе.
Се воспомяновенье прешедшiя славы,
Ежели бы неимелъ памяти я правы,
ябъ жилъ здесь своеволно.
Въ нещасти, что доконца меня здесь сматило,
Я мышлю, что вкусити
чтобъ болше беднымъ быти.
Знаю чтобъ ко мне мои рокъ нетакъ былъ злосливымъ
ежелибъ я иногда нетакъ былъ щастливымъ.
Прошедшее мое щасье
О весма зло ненасье
(: будь сiе всемъ въ науку: )
Что на добро желанно, я сталъ быть гневливымъ!
Уже тому несколькое прошло время какъ я здесь мучусь; а наконецъ пришло мне въ разумъ, любезный мои ЛІЦІДА, что ваша ко мне дружба могла бы быть весма недоволна моею къ вамъ, ежели бы я, пока смерть меня еще незастигла, недалъ вамъ никакова о себе известiя. Есть въ стране сеи одна особа благопрiятная и услужливая, которая называется ПОВЕРЕННОСТЬ, она весма тщателно, и безъ утраты разсылаетъ по iностраннымъ землямъ писма. И еи вручилъ сiе мое, и уповаю, что она вамъ имеетъ его переслать верно, исправно, и тайно, о чемъ самомъ я ея всеприлежно просилъ. Здравствуй! и соизволь хотя мало поболезновать о мне ради нещастiя мне приключившагося; можетъ быть, что въ некое время и сами вы будете иметь нужду въ семъ утешенiи, котораго я отъ васъ ныне требую.